Константин Александров,
Информационное агентство УНИАН

2013 год стал знаковым для Чернобыльской АЭС. Одно из главных событий – это возобновление активного диалога со специалистами «Росатома» по вопросу безопасного и эффективного развития чернобыльской площадки. Итогом многочисленных консультаций стало взаимное понимание того факта, что обе стороны сегодня накопили громадный опыт по безопасному обращению с радиоактивными отходами и отработавшим ядерным топливом. В современных условиях этот опыт может быть коммерциализирован и использован на благо Украины, перед которой стоят задачи выработки эффективной стратегии обращения с отработавшим ядерным топливом. Об этом и многом другом мы поговорили с директором Чернобыльской АЭС Игорем Грамоткиным. 

- Игорь Иванович, расскажите, пожалуйста, о том, какие основные мероприятия реализуются сегодня на площадке ЧАЭС, чем живет станция?

- Сейчас на площадке ЧАЭС продолжаются работы по ликвидации аварии 1986 года. Из активной напряженной стадии они перешли в более спокойную, продуманную и продуктивную. И в этой работе основной приоритет для нас – это жизнь и здоровье людей, которые работают на площадке. Сейчас, как известно, идет работа по сооружению нового безопасного конфайнмента (НБК), и уже нет сомнений в том, что она будет завершена к началу 2016 года. Следующая задача – до 2023 года мы должны ликвидировать те нестабильные конструкции, которые сегодня укрывают четвертый энергоблок.

- Вы имеете в виду саркофаг

- Да, Саркофаг. Уже определены наиболее нестабильные участки конструкции, и их нужно как можно скорее демонтировать. И работу в этом направлении нужно начинать уже сейчас, потому что три года – это не такой большой срок, чтобы провести все необходимые подготовительные работы. И в этом вопросе мы начали диалог с российскими коллегами из «Росатома», Курчатовского Института и из других научно-исследовательских центров. Так исторически сложилось, что российские коллеги уже активно работали на ЧАЭС, сразу после аварии принимали участие в ликвидации, так что наши позиции во многом близки, и нам есть что обсудить.

- Сегодня на площадке ЧАЭС реализуются еще два проекта. Первый – это хранилище отработавшего ядерного топлива (ХОЯТ) с трех энергоблоков Чернобыльской АЭС, а второй – это строительство централизованного хранилища отработавшего ядерного топлива (ЦХОЯТ) для нужд всех АЭС Украины. Этот проект серьезно беспокоит жителей Киева, опасения по его поводу неоднократно высказывались. Сегодня, в целом, в каком состоянии находятся эти проекты?

- ЦХОЯТ – это не наш проект, это проект НАЭК «Энергоатом». Наш проект это только хранилище сухого типа для отработавшего топлива ЧАЭС, который реализуется совместно с американской компанией Holtec. На данный момент проект получил все согласования, он утвержден, и сейчас идет разработка документации.

- А все же, ЦХОЯТ, как Вам кажется, не было бы логично, если бы он был построен здесь и был в управлении ЧАЭС?

- Повторяю – это не наш проект, я и не хочу его комментировать, хотя, безусловно, мне кажется, что НАЭК «Энергоатом» должен сконцентрироваться на производстве электроэнергии, а обращением с ядерными отходами и с отработавшим топливом должна заниматься другая компания, и этой компанией может быть Чернобыльская АЭС, потому что мы накопили достаточно соответствующего опыта.

- То есть, Вы имеете в виду некую государственную структуру, которая будет сформирована на базе ЧАЭС, и будет заниматься вопросами обращения с радиоактивными отходами (РАО) и отработавшим ядерным топливом (ОЯТ)?

- Смотрите, например, россияне сегодня сделали рывок в ядерных технологиях. Это касается и строительства новых АЭС, и работы с отходами. Им удалось это сделать благодаря жесткой централизации с одной стороны и внутренней конкуренции – с другой. У нас же иная ситуация – две эксплуатирующие организации – НАЭК «Энергоатом», которая объединяет действующие АЭС, и Чернобыльская АЭС. Есть еще Управление по обращению с отходами, оно выделено и управляется другим агентством – Агентством по Зоне Отчуждения. У нас нет единого подхода, и до тех пор, пока государство не сформирует этот единый подход, который будет объединять все этапы – от проектирования установки, и заканчивая снятием объекта с эксплуатации и обращением с РАО и ОЯТ, до тех пор у нас будет присутствовать «местечковисть» и узкокорпоративные интересы, которые будут мешать отрасли и государству.

- Вы видите какую-то возможность для того, чтобы ЧАЭС смогла зарабатывать деньги на собственные расходы?

- Для нас это очень актуальный вопрос, и мы постоянно обращаем на это внимание государства и регулирующих органов. Вот, например, в свое время нам была предложена международная техническая помощь, и, как оказалось позже, нам предложили самые дорогие из всех возможных технологий. Они, конечно, самые лучшие, но они самые дорогие. И мы, фактически, не можем себе позволить их использовать. Даже более богатая Канада таких технологий по обращению с радиоактивными отходами позволить себе не может. А мы, получается, можем! Сейчас мы находимся в другом положении. В СССР, например, денег никто не считал, просто принимались политические решения, а мы сегодня в условиях рыночной экономики, и должны считать – во сколько нам это обойдется. И, например, все сегодня торопят – давайте быстрей-быстрей вводить в эксплуатацию Новый Безопасный Конфайнмент! Но когда он будет введен в эксплуатацию, расходы по его поддержанию полностью лягут на плечи Украины.

- Во сколько вы их оцениваете?

- Это десятки миллионов евро в год! Нужно понимать – где мы их будем брать? ЕБРР на поддержание объекта денег нам уже не даст! Поэтому мы и обращаемся к правительству и призываем его уже сейчас думать о том, где мы через два года будем брать эти деньги. Ведь трагедия Чернобыльской АЭС состоит в том, что когда в 2000 году станцию закрывали, она не была к этому готова ни организационно, ни технически, ни финансово. Это было политическое решение. Оно, может быть, и правильное, но как оно было реализовано! Та же Игналинская АЭС, после того как было принято решение о закрытии, еще работала 10 лет. Они заработали больше 200 миллионов евро стабфонда себе, а еще Евросоюз им выделил 3 миллиарда евро на закрытие двух энергоблоков. Нам же сказали: «Закрыть!», и мы, как голый в баню, – побежали бегом закрывать. Теперь того правительства, которое принимало это решение, уже нет, а новым правительствам, как снег на голову, валятся эти многомиллиардные затраты. Снятие с эксплуатации ЧАЭС сегодня минимально оценивается в 3-4 миллиарда долларов! Где их можно взять? Государство способно обеспечить эти работы лишь на 50%. И это продолжается уже 13 лет. Поэтому мы говорим сегодня о размещении на Чернобыльской площадке производств, которые позволили бы снизить нагрузку на бюджет, и это вопрос номер один. Все эти годы мы здесь, за зарплату персонала, делаем то, что специалисты во всем мире делают за огромные деньги. А скоро на наши же плечи ляжет еще и Конфайнмент со своими десятками миллионами евро в год.

- О каких производствах вы говорите? Что это может быть

- Это может быть любое производство, связанное с обращением с загрязненными материалами, с отработавшим топливом. Все, что связано с ядерными технологиями, может быть размещено здесь. НАЭК «Энергоатом» должен перестать жить своими узкокорпоративными интересами. Должно быть принято государственное решение о том, что генерирующая компания НАЭК «Энергоатом» должна заниматься производством электроэнергии, а ЧАЭС будет заниматься всем, что касается обращения с РАО и ОЯТ, в том числе – захоронением отходов, которые будут возвращаться к нам после переработки из России. А НАЭК будет нам за это платить и включать эту стоимость в тариф. Еще один вариант на перспективу – строительство на площадке реактора, который сможет «дожигать» отходы, вырабатывать электроэнергию и зарабатывать, тем самым, деньги. Такие технологии сегодня уже существуют.